Глава УГКЦ: « Мы никогда не брали никаких пожертвований от власти, поэтому были и остаемся свободными.»

Украинская греко-католическая церковь, которая в этом году празднует 25 лет своего легального статуса, в Советском Союзе, по мнению исследователей, была самой большой группой социальной оппозиции к тогдашней системе, которая пыталась контролировать все и вся. А сейчас роль Церкви в общественной жизни, по мнению главы УГКЦ, выражается в том, что она является "матерью и учительницей общества", и это дает ответ на вопрос, почему она присутствовала на Майдане. Сегодня она, среди прочего, могла бы проявить себя и в служении реформам, считает Святослав.

Эти идеи он обнародовал во время проведения в Укринформе международного диалога-форума "Религия, демократия, ценности", а после этого согласился ответить на вопросы агентства.

ДАЖЕ ПРОТЕСТЫ ДОЛЖНЫ СТРОИТЬ, А НЕ РАЗРУШАТЬ

- Недавно в обращении к прихожанам вы посоветовали не ждать от власти чуда. Не предложенную ли правительством программу реформ вы имели в виду?

- Я имел в виду оценку человеком собственных возможностей. Ибо тот, кто у власти, может считать себя всемогущим или новоявленным мессией, а, с другой стороны, члены общества, имеющего раны советского исторического периода, обычно ожидают, что кто-то для них что-то сделает. Поэтому я говорил, что не надо ждать от власти чуда, ибо только Господь Бог творит чудеса, то есть то, что человеку действительно не под силу.

А наша задача - делать то, что относится к нашей компетенции, силе, способности и личной ответственности. Мы не должны ждать, что кто-то для нас что-то сделает - либо Международный валютный фонд даст денег на жизнь, либо власть уже сегодня улучшит нашу личную ситуацию.

Поэтому личная ответственность - это то, к чему мы сегодня призываем друг друга.

- В какой форме граждане могут выразить свое несогласие с действиями власти, в частности, возможно, и с планами урезания социальной части бюджета, которые затрагивают многих?

- Протестные настроения в нашем обществе сегодня действительно очень сильны. Очевидно, что сегодня украинское гражданское общество наконец-то пробудилось, и каждый его член имеет право выразить свои мысли и чаяния. Поэтому выражение нашего несогласия или согласия - это вопрос поиска формы, а не содержания. Я не могу сказать, какой именно она должна быть, но во всех наших действиях мы должны быть по-настоящему конструктивными. Даже когда мы выбираем способ протеста, он должен быть таким, чтобы строить, а не разрушать.

- То есть жечь шины под Радой и бросать депутатов в мусорные баки не стоит, ведь какой в этом конструктив?

- Думаю, если общество будет требовать от власти определенных реформ и на самом деле осуществлять общественный контроль за ее действиями, то это поможет совместными усилиями и общей ответственностью строить или, скорее, восстанавливать, наше общество и лечить его раны.

БЫТЬ БОГАТЫМ НЕ ГРЕХ, А БОЛЬШАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

- Реформы неизбежны, и правительство, в частности Премьер-министр, предупреждает людей, что придется затянуть пояса. Арсений Яценюк является прихожанином вашей церкви. Если бы он пришел к вам с вопросом, как объяснить гражданам планы правительства, что бы вы ему посоветовали?

- Я не знаю, является ли принудительное затягивание поясов способом жертвы, но думаю, что мы должны ощущать общую ответственность за спасение страны. Сегодня Украина в состоянии войны. Любая война связана с разрухой и большими экономическими трудностями. Поэтому я хотел бы посоветовать всем, независимо от того, кто какую позицию в обществе занимает, быть солидарными. Солидарность заключается в ощущении общности, сострадания. И тогда я сам затяну свой пояс, чтобы помочь ближнему. Это то, что сегодня необходимо нам всем.

Не надо быть идеалистами - впереди непростые времена, и мы должны быть готовы к этому. Но именно солидарность и единение, на мой взгляд, помогут нам этот путь пройти.

- Вы видите в нашем Премьере готовность к состраданию?

- Лучше вам спросить об этом у него самого (смеется)!

- Часто ли вы видите его у себя в церкви?

- Нет. Насколько я знаю, он является прихожанином церкви Святого Николая на Аскольдовой могиле, а не нашего Патриаршего собора. Он приходит туда как обычный человек, то есть никогда не афиширует своего присутствия как высокого официального лица.

- Очевидно, что из-за критической экономической ситуации многие наши сограждане станут беднее. В то же время часть людей останутся богатыми, а некоторые, возможно, и разбогатеют. В чем, по вашему мнению, должна заключаться культура богатства в бедной стране?

- Сегодня мы имеем феномен так называемых нуворишей, которые выросли на обломках советской экономики и, возможно, не всегда честным и моральным способом быстро обогатились. У них есть деньги, но очень часто нет навыков как, будучи людьми с определенными финансовыми возможностями, с должной культурой с ними обращаться. Ибо культурный человек всегда будет чувствовать себя частью более широкой общности. Поэтому культура этой личности проявляется и в одежде, и в речи, и в умении служить, и в понимании, какую роль в обществе она должна сыграть.

Быть богатым не грех, но это очень большая ответственность, порой даже бремя. Поэтому, я думаю, те люди, которые сегодня имеют определенные ресурсы и видят страну в большой нужде, должны переоценить содержание своего имущества. Им следует спросить себя: "А почему именно мне сегодня Господь дал в руки такие ресурсы? Что я должен с ними делать? Какова моя задача? Как лучше послужить ближнему, обществу, государству?"

Возможно, сегодня и нам надо помочь этим людям ответить на данные вопросы.

- Всегда ли церковь может принимать пожертвования от богатых, но, возможно, не очень моральных людей?

- Я вам приведу очень конкретный пример. Мы в прошлом году освятили наш Патриарший собор Воскресения Христова в Киеве. Мы его строили на определенных моральных принципах, в частности, никогда не брали пожертвований от людей, которые приобрели свое имущество нечестным способом. Поэтому строили собор очень долго. Мы никогда не брали никаких пожертвований от власти, поэтому были и остаемся свободными. Это великое благословение!

На таких моральных принципах живет и действует наша церковь.

УГКЦ БУДЕТ В КРЫМУ И НА ДОНБАССЕ, ПОКА ТАМ ЕСТЬ НАШИ ВЕРУЮЩИЕ

- Насколько велико присутствие вашей церкви в Крыму и на Донбассе? Много ли приходов вы там утратили в связи с оккупацией полуострова Россией и боевыми действиями на Востоке?

- Крым и Донбасс - это немножко разные контексты, хотя ситуация там в чем-то похожа.

В Крыму у нас сегодня пять приходов, насчитывающих 12 общин, то есть мы сохранили свое присутствие после аннексии полуострова. Но способ присутствия и различные юридические нюансы сегодня вызывают большое беспокойство. Перспектива легального существования наших общин в Крыму не всегда является четкой и понятной ввиду того, что так называемая крымская власть издала новый закон о существовании религиозных организаций и церквей, согласно которому они все без исключения должны перерегистрироваться. В то же время этот закон создает очень непростые условия для получения такой регистрации.

Теперь относительно Донбасса. В нашем Донецком экзархате, который охватывает Луганскую, Донецкую, Запорожскую и Днепропетровскую области, есть 67 священников и около 80 приходов. На территории, которая сегодня находится под контролем незаконных вооруженных формирований, оказалось 12 наших приходов. В частности, в Донецке остались два наших священника, остальные вынуждены были либо уехать из-за прямой угрозы их жизни, либо физически не могут находиться на территории своего прихода. Я знаю, что 11 из них пересекают линию фронта для того, чтобы все-таки быть вместе со своими верующими. В такой ситуации мы сегодня совершаем наше служение, потому что люди, ежедневно ощущающие опасность смерти, больше всех нуждаются в присутствии своего пастыря.

- Ваша церковь довольно длительное время не имела легального статуса. Не придется возвращаться в подполье в нынешней ситуации на Востоке и в Крыму?

- Подпольная церковь, в частности во времена Советского Союза, считалась запретной структурой, но существовала как домашняя церковь. Когда нельзя было служить в храме или в каком-либо общественном месте, священники переезжали от одной семьи к другой, и богослужения совершались в семьях. То есть бремя подпольной церкви вынесли на своих плечах миряне.

Поэтому как бы ни складывались общественно-политические обстоятельства в той или иной части Украины или мира, пока живут верующие люди, церковь будет жить. Пока в Крыму и Донецке будут простые греко-католики, до тех пор будет церковь.

Возможно, будут созданы определенные обстоятельства, которые сделают невозможным присутствие там духовенства или свободу богослужений. Но даже тогда, когда такая богослужебная жизнь окажется под запретом, церковь будет существовать.

- Надо ли скрываться вашим священникам, которые сейчас находятся на оккупированной территории?

- Бывают разные обстоятельства. Я не уверен, что во всех наших храмах можно совершать богослужения, потому что некоторые подверглись обстрелам. Знаю, что наш кафедральный собор в Донецке все же открыт, и те двое священников, которые остались в городе, предоставляют пастырскую опеку своим прихожанам.