Винтики развалившейся машины. Блаженнейший Святослав ставит диагноз украинскому обществу

Руки, скрещённые в замок на груди, в психологии означают попытку спрятаться от неблагоприятной ситуации. Однако для священника этот жест неприемлем, говорит Блаженнейший Святослав, Глава Украинской Греко-Католической Церкви (УГКЦ), в ответ на просьбу фотографа «Нового времени» сложить на груди руки.
45-летний владыка Святослав, известный как интеллектуал и полиглот, почти пять лет возглавляет третью по популярности украинскую Церковь — ее прихожанами называют себя 5 миллионов соотечественников. Он действительно получил отличное образование философа-богослова в Буэнос-Айресе, а затем в Риме, где учился в знаменитом Папском университете Святого Фомы Аквинского. Самый молодой украинский Предстоятель говорит на многих языках: кроме родного украинского, владеет испанским, английским, польским, старославянским, русским, греческим и итальянским. При этом ведёт подчёркнуто аскетический образ жизни: в его окружении утверждают, что все его пожитки уместятся в один чемодан.
Блаженнейший Святослав встретился с корремпондентом «Нового времени» в своём рабочем кабинете на территории Патриаршего собора Воскресения Христова. Беседа длилась около часа, и в течение этого периода Глава УГКЦ демонстрировал доброжелательность, способность высококлассного проповедника точно подбирать слова и внимательно слушать собеседника.
Мы — общество, которое выходит из постсоветского периода и переживает быстрый процесс эмансипации. Мы освобождаемся от всего того, что можно назвать реликтом коммунистической системы. Со всеми её болезнями. Когда инициатива, свобода и индивидуальность каждого были нивелированы. Когда человек был винтиком большой машины. Представьте себе трагедию винтика, когда машина развалилась.
Но зато теперь мы проходим процесс осознания собственного достоинства и свободы. Очевидно, что свобода всегда связана с ответственностью, и иногда у нас ответственность хромает. Сейчас украинское общество напоминает мне подростка, который открывает в себе новые силы и способности своего организма, но толком не знает, что с ними делать. Этот процесс очень позитивный, но скрывает в себе много опасностей.
Европа тоже порой напоминает подростка, который испытывает собственные пределы. Она начинает терять христианские корни, то есть забывает, на каком фундаменте стоит. И это очень опасно, она рискует потерять все достижения, полученные после Второй мировой войны, такие ключевые понятия, как демократия, мир и справедливые экономические отношения.
Если достоинство человека больше не приоритет и не основа государственного устройства — это угроза демократии. Если европейское общество начинает закрываться, очевидно, что его границы всегда кто-то попытается нарушить [и это угроза миру].
Обидно, что для того, чтобы оправдать те или иные террористические преступления, используется имя религии или веры в Бога. Святость человеческой жизни должна быть фундаментом любого сообщества, тем более, когда мы говорим о свободе и демократии. Но есть другая составляющая: нельзя насильно устранять религиозные проявления общественного дискурса. Это может вызвать очень глубокий дискомфорт.
Вполне секуляризированное общество всегда будет сталкиваться с опасностью, когда тем или иным способом замалчиваемые религиозные чувства дадут о себе знать. Уважение к религиозным чувствам человека должно быть составляющей уважения его достоинства.
Я не согласен с тем, что мир становится менее религиозным. Я думаю, что меняется способ проявления религиозности современного человека, возникают другие виды её проявления. Вспомните СССР. Я думаю, не было в мире более секуляризированной модели общества. Но культ Ленина и сегодня имеет признаки религиозного. Это современное идолопоклонство, которое приобретает признаки классического религиозного проявления. Меняются эпохи, культуры, но не меняется природа человека, а человек по природе своей существо религиозное. С другой стороны, мы наблюдаем сегодня, что кризис переживает институт церкви.
Но это тоже не является чем-то плохим. Просто наступает время, когда церковь начинает осовремениваться и искать себя в новых обстоятельствах.
В СССР пытались создать нового человека, гомо советикус, говорили, что религия отомрёт и для неё не будет места в новом обществе. Этого не произошло. Даже такая тоталитарная система, как СССР, не могла уничтожить религиозную жизнь. Nil novi sub solemn — нет ничего нового под солнцем.
В богатом обществе человек впадает в иллюзию самодостаточности. У него благополучная жизнь, ему никто не нужен — ни Бог, ни царь. Человек начинает считать себя маленьким божком, который всё может. Вопрос в том, что все богатые общества, которые переживали такого рода иллюзии и не сумели вовремя избавиться от них, потерпели крах и упадок. Человек — не всемогущ. В бедных странах, которые только на пути строительства справедливого общества, это понимают лучше.
Понятие доверия к Церкви — очень зыбкое и относительное. И вопрос в том, на чём строится такое доверие. Это раз. Во-вторых, что понимает тот или иной человек под словом «Церковь».
Интересный факт: на последних выборах все кандидаты-священники проиграли. Это признак мудрости нашего народа. Слава Богу. Священнослужитель, который идёт во власть, я бы сказал, расходится со своей миссией и идентичностью. Не голосуйте никогда за священников.
Никто из наших священников не шёл в капелланы, преследуя другие интересы, кроме пастырских. Поверьте, Церковь никогда не гонится за рейтингом. Церковь не подыгрывает общественному мнению. И никогда общественное мнение не модифицирует те или иные религиозные постулаты. Наша Церковь — со своим народом, в частности там, где ему сложнее всего.
Часто именно наши приходы становятся центрами волонтёрского движения. Потому что социальное служение — один из видов богослужения. Хотя мы осознаём, что многие волонтёры присоединяются к этому виду деятельности не из религиозных, а исходя из общечеловеческих убеждений.
Наши священники [на передовой] — вне структуры. У них статус волонтёров. И с этим связана масса различных трудностей. В СССР в армии были только политруки. Сегодня в армии на священника смотрят как на маленького замполита.
То же касается и социальных служений. У нас недавно был случай в одном из подразделений «Каритаса» — это благотворительная организация, которая кормит тысячи бездомных и помогает переселенцам. Здание, в котором это всё происходит, находится в государственной собственности, и каждый год мы переживаем все [бюрократические] трудности, связанные с восстановлением аренды.
А недавно нам повысили аренду в десять раз.
Мне бы хотелось, чтобы в этих и других вопросах Государство и Церковь были партнёрами или чтобы государство хотя бы не мешало.

Материал опубликован в журнале «Новое время» №1 от 15 января 2016 года
nv.ua